I часть
Дорогие, во Христе, братие и сестры! В сегодняшний день мы видим в Церковном календаре, наряду со святыми: священномучеником Патрикием, пресвитерами Акакием, Менандром, Полиеном, прп. Отцам нашим Корнилием, чудотворцем Канельским, мучеником Калуфом – египтянином, сожженным за Христа при императоре Максимиане; прп. Иоанном, епископом Готеским; св. благоверным князем Иоанном Угличским, в иноцех Игнатием; прп. Корнилием Палеостровским, мы видим имя св. благоверного князя Дмитрия Донского.
Так повелось, что мы не встретим прокимна, аллилуария, службы в общей или месячной минеях, посвящённой св. благоверным. И всё же я взял на себя труд порыться в исторических документах, чтобы рассказать, хотя бы вкратце, вам, дорогие мои христолюбцы, о славном воине Руси, - князе Димитрие Ивановиче Донском, чтобы почтить сегодня его славную память.
Отцом князя Димитрия был Иван Иванович Красный, средний сын князя известного Ивана Калиты. Он в 1345 году женился на девице из рода бояр Вильяминовых – Александре. Она была сестрой градоначальника великокняжеской Москвы – Василия Васильевича Вельяминова.
Княгиня Александра родила своего первенца 12 октября 1350 года. Решили новорожденного назвать Димитрием (ровно через две недели предстояло праздновать память великомученика Димитрия Солунского, воина и покровителя воинов). Обратите внимание, дорогие братие и сёстры, насколько важно, правильно подобрать ребёнку имя и вместе с ним выбрать ему небесного покровителя. Имя это было нередким в роду Мономаховичей. Ведь и славного предка всех московских князей – Всеволода Большое Гнездо, во крещении нарекли Димитрием.
Всё детство князя Димитрия, и все основные события его жизни, совершались в основном, в Русском Междуречье, земля эта называлась Залесской, а сейчас зовётся у географов Волго – Окским Междуречьем, а у историков зовётся «колыбелью Московского государства». Пределами Междуречья были связаны тогда три русских княжества, которые при жизни Димитрия враждовали с Москвой; Тверь стоящая на Волге, Рязань – на Оке, Нижний Новгород – у слияния Волги и Оки.
Димитрию пошёл третий год, когда в 1352 г. моровое поветрие (чума), достигло русских пределов. Знали купцы и бояре русские, какая смертельная зараза царит в других странах, но жажда наживы толкала их туда и завезли они эту болезнь. Возле церквей рыли общие ямы, куда складывали по 50 и больше трупов. Многие знатные горожане завещали свои имения храмам и монастырям, чтобы поминали их тут постоянно. Многие богачи ходили по улицам пытаясь раздавать деньги и ценные вещи нищим, но те боялись брать и убегали. Вот когда обозначилось с особой ясностью, что богатство – зло и что спастись богатому, по Христовой притче трудней, чем верблюду пролезть сквозь игольное ушко. Но в это страшное время Святая Церковь стояла на передовой. Новгородский архиепископ Василий Калека, Московский митрополит Феогност (родом грек); подавали пример мужества и христианской любви. Они от свету до ночи исповедовали и причащали умирающих. Их бесстрашие ободряло людей. Но их забрала смерть. Они отдали жизни свои за други своя, как подобает истинным воинам христовым.
Пришла смерть во двор великого князя московского Семёна и забрала его с детьми. За ним отошёл князь Андрей. И сел на престол московский великокняжеский, - отец Димитрия – князь Иван. Как видно берёг Господь его семейство: и брата Димитрия – Ивана Малого, и сестру его Любашу, и самого будущего героя Димитрия, которого наречёт народ Донским. Не коснулась смерть этого семейства.
Примерно около семи лет, совершили над Димитрием особо торжественный обряд княжеского пострига. По издавна заведённому чину мальчику – княжичу в этот день постригали прядь волос на голове, и затем, при великом скоплении народа, впервые в жизни усаживали на коня. Постриги были для мальчиков посвящением в воинский чин. Так, в семь лет, князь Димитрий стал воином своей многострадальной Отчизны, которая стонет под монголо - татарским игом.
Димитрию было у кого учится воинской доблести, государственной мудрости, решительности и твёрдости. Это был его отец – великий князь Иван Красный (что значит красивый). Почувствовали его крепкую руку на себе непокорные и вечно недовольные, жадные до денег новгородцы. И Суздаль, и Тверь, и Рязань, и Владимир, и все, кто сопротивлялся превращению Руси в мощное централизованное государство, познакомились с его суровостью.
Но, в тоже время, простой народ называл его «Кротким», за его необычайную доброту к бедному люду, его глубокую веру и любовь к Богу, его милосердие и молитвенность. Ох, нелегко было бы Ивану «Кроткому» на великокняжеском престоле, не будь у него на Москве митрополита Алексия, что сменил покойного Феогноста. Это был муж высокого ума, глубочайшей веры и святости, и твёрдой воли. Владыко Алексий много читал, изучил греческий, причём в такой степени, что с греческих книг сделал собственный перевод Евангелия.
Слава о святости Алексия шла за пределами Руси. Он, не смотря на свои 60 лет, дважды ездил в Константинополь к патриарху Филофею, чтобы добиться грамоты на российскую митрополию и изгнать самозваных митрополитов – литовского ставленника Романа, и болгарского Феодорита. А ещё он привёз грамоту патриарха Филофея, для игумена Сергия Радонежского, слава о монастыре которого и о праведной жизни тамошних обитателей дошла до Греции.
Владыку Алексия вызвал, вместе с великим князем Иваном, в орду хан Джанибек. Чтобы Алексий совершил чудо и исцелил его мать Царицу Тайдулу, ослепшую три года назад, и мучимую бесами. Даже в летопись вошло, с каким трепетом, в каком беспокойстве провожала их Москва, отбывающих в Орду постоль необычному делу. Судьба Руси была в опасности.
Маленький Димитрий не мог не видеть и не понимать, что при всем почитании, которые люди высказывают его отцу, ещё большее почитание и трепетную любовь выказывают они Владыке Алексию. Смысл и своеобразие его духовной власти будут открываться Димитрию постепенно, по мере взросления: сила Алексия была не только в его сане, не только в исключительной учёности и житейской опытности, у него ум человека государственного, характер деятеля общественного, но, тем не менее, он глубочайший молитвенник. При малолетстве Димитрия он станет во главе московского правительства, а в годы юности и молодости Димитрия, по-прежнему будет его советником и наставником в духовных и государственных делах. Кстати, царицу Тайдулу, митрополит Алексий излечил.
После поездки в Орду, осенью 1359 г. великий князь Иван заболел (видно отравили в гостях у хана Бердибека, как в XIII в. великого князя Александра Невского). Он умер в 33 года, и Москва оказалась без взрослого князя. В 9 лет свалилась на детские плечи князя Димитрия, тяжкое бремя государственной власти, ответственности за Отчизну и Православную веру. В 1359 г., в 9-ть лет, и не раз позже, приходилось князю Димитрию ездить в Орду на поклон. Проезжая по землям русским, видел он стонущий под татарским игом народ, переживал в сердце горечь унижения, и загоралась в душе его клятва об освобождении своей Отчизны.
Многое пришлось пережить великому князю. Это и борьба междоусобная, и бои с литовцами и победный поход русских войск на Булгар. И разгром русичей в 1377 году ордынцами на реке Пьяне. Это победа русских войск над царевичем Арапшой 11 августа 1378 года на реке Воже. Но главная битва за свободу Руси и веру Православную была ещё впереди. Наступило лето1380 года. Прошло уже 143 года со дня начала нашествия татарского. В Междуречье по приказу Димитрия Ивановича строились храмы Божии: огромная соборная церковь каменная в Коломенском кремле; церковь в Серпухове; над Нарвой воздвигли Дубовый Троицкий собор. Русь чувствовала, что может повторится страшный погром 1237 – 1240 годов. И это ощущение давило на сердце княжеское и заставляло вновь и вновь, со всем народом, взывать к милосердию Господа Иисуса Христа и Матери Божией, к предстательству всех святых и всех чинов бесплотных. Летописцы Никоновского периода, описывают, что постоянным настроением князя Димитрия в этот период было глубокая внутренняя сосредоточенность, осознание своей немощи человеческой и упование на помощь Божию. Но в то же время он был полон энергии, - той самой, что незримо заполняла его существо в минуты скорби и слабости, - а сейчас он нёс её легко и выплёскивал избыток на ходу, и она преображала всех, кто находился вокруг него.
В отличии от смирения князя Димитрия, хан Мамай был проникнут гордынею. Он понимал, что для нового набега на Русь, нужен поход поистине великий: тут нужна поистине тьма людей, - не только конных, но и пеших, но и наёмников.
Князь Димитрий Иванович собирал войско со всей Руси, в окрестностях Москвы. Он понимал, что решающей битвы не избежать, и всё же мучался – имеет ли он право кинуть в пропасть войны, столько людей сразу? С кем посоветоваться? К чьей руке прижать разгорячённый лоб? На второй день по Успению с малым количеством воинов он выехал из Кремля в Троицкую обитель к игумену Сергию Радонежскому. Отстояли обедню в церкви. Летопись повествует: великий князь стал было прощаться с Сергием, но тот умолил его не торопится, а потрапезовать вместе с братией.
За трапезой, как бы невзначай, он сказал Димитрию слова, в которых князь услышал больше, чем ожидал: «При сей победе тебе еще не носить венца мученика, - тихо сказал игумен, - но многим без числа готовятся венцы с вечной памятью». Преподобный Сергий уверенно говорил о победе и об огромных жертвах ради неё. О том, что все павшие воины сподобятся венцов мученических и пойдут целыми полками в рай.
И кого сейчас слышит Димитрий? – Сергия ли , голос ли самой земли Русской, или слитый во единый голос тысяч и тысяч своих соплеменников – живущих и погибших, бывших, и нас с вами, - будущих? И попросил князь у Сергия двух братьев – монахов Пересвета и Ослябю, в войско для укрепления духа. Преподобный Сергий тут же надел на них схимы, посвящая в высший монашеский чин. Игумен сказал им: «Время купли вашей настало», т.е. что отдав жизнь свою, они купят Божие Царство.
20 августа служились молебны в Кремле. Огромное число ратников выходили через Никольские, Фроловские и Тимофеевские ворота. И возле каждых ворот стояли священники и диаконы, «да всяк воин благословится и священною водою окропится».
7 сентября, в канун праздника Рождества Пресвятой Богородицы, русские войска подошли к Дону. И встал вопрос: драться здесь, чтобы, при случае была возможность отступить, или переправиться за Дон, чтобы отрезать себе пути к отступлению. И тогда, сказал великий князь Димитрий: «Братья! – сказал он, - честная смерть лучше злаго живота: лучше бы было нам не идти против безбожных сил, нежели, прейдя и ничего не сотворив, возвратится вспять». И всё наше войско переправилось за Дон.
Был при князе воевода Димитрий Михайлович Боброк. Поговаривали о нём что понимает голося птиц и зверей, и саму землю умеет слушать. Выехали они с князем ночью в чисто поле, и припал Боброк ухом к земле. А затем говорит князю: «Слышал я два плача от земли исходящих: с одной стороны будто бы плачет в великой скорби некая жена, но причитает по басурмански; и бьется об землю и стонет, и вопит жалостливо о чадах своих; с другой стороны словно дева некая рыдает свирельным плачевным голосом, в скорби и печали великой; и сам я от того гласа поневоле заплакал было… Так знай же, господине, одолеем ныне ворога, но и воинства твоего христианского падёт великое множество».
Не думал князь Димитрий в этой решающей битве прятаться за спины своих воинов. Снял алый княжеский плащ (корзно), золочённые доспехи и остался в простой нательной рубахе, потемневшей от пота. Она, пожалуй, ещё больше, чем броня, подчёркивала телесную мощь князя. В свои неполные тридцать лет он был плечист, дороден, широкогруд и тяжёл. Князь попросил принести себе одежды и кольчугу простого ратника, чтобы драться в первых рядах. А Михаила Бренка велел нарядить в свой праздничный убор и поставить его на поле боя под великокняжеским стягом…
Встали войска друг против друга на поле Куликовом 8 сентября 1380 года. Выехал от войска ордынского такой гигант, что доселе никогда русские люди такого великана не видели. Гарцевал он на своём коне – великане и ругался нагло, вызывая на бой жертву и обещая её разодрать и разметать по полю. Среди русских наступило замешательство. Но вот выехал в чёрной одежде схимника Пересвет. Он был велик ростом, плечист, красив, статен, но ордынец был гораздо крупнее его. Рынулись они навстречу с копьями наперевес. Они сшиблись глухо, кони под ними стали заваливаться, рухнули замертво вместе со всадниками, которые уснули вечным сном. Пересвет лежал сверху поверженного им врага, с рукой застывшей в благословении. Он будто показывал рукой то направление, в котором русские пойдут вперёд, дальше, и сотворят победу, начало которой положил сейчас он – слуга Господа и народа, схимник, т.е. ангел во плоти.
И пошли русские воины,и дрались до позднего вечера не щадя живота своего. Да и сам князь Димитрий Иванович рубился в гуще битвы крепко, подбадривая других, пересаживаясь с коня на коня. После битвы долго искали на поле боя князя среди живых и мёртвых. Нашли его израненого и без сознания. Но он выжил. Кстати, среди воинов в этой битве, был молодой воин Андрей Рублёв, который тяжело раненный стрелой в шею, выжил Божией милостью, принял монашество (т.к. всю его семью татары сожгли живьём) и стал всем известным иконописцем.
Восемь дней хоронили русские своих героев. Поле славы, говорим мы… Да, но и поле скорби, поле Вечной Памяти. Дорога, очень дорога цена этой победы. А сколько ещё, с тех дней, было битв за веру Православную, за Святую Русь? Сколько известных и безымянных героев полегло, в землю до наших дней, чтобы сохранить для нас с вами свободную Отчизну и Православную веру? Они, - славные наши предки, - сохранили для нас счастье несказанное молится Господу нашему Иисусу Христу в этих вековых храмах.
Дух лукавый, князь мирской жизни, люто ненавидящий Бога, высшее Его творение человека, но главное, веру нашу истинную и православных христиан, - кого только не поднимал против нас, за всю историю человечества. А в наши последние времена, он с особой яростью обрушивается на оплот нашей истинной веры, на подножие престола Пресвятой Владычицы нашей Богородицы, на Святую Русь. Которую, я лично, никогда не делил по территориальным, языковым и политическим признакам. Руками своих верных служителей жидомасонов, он пытается вытравить в нашем народе веру, чувство национальной гордости, любви к Родине, славной истории нашего народа и памяти предков, готовность защищать всё это, не щадя своей крови и самой жизни.
Больно и горько это признавать, но среди большинства людей, идущих широкими дорогами мирской жизни, - масонам это удаётся. Все эти дорогие для нас понятия, - для них пустой звук. А умения, как сейчас говорят, «отмазаться» от армии, у большинства молодёжи считается достоинством.
Дорогие мои, братие и сёстры! История человечества подходит к концу. Этот земной мир окончательно разделился на огромное мирское стадо, укоренившееся в лютой ненависти или равнодушии к Богу, - служащее сатане; и на малое, духовное стадо, - служащее Богу. В ближайшее время можно ждать последней битвы, в этой затянувшейся войне между добром и злом. А мы с вами воины Христовы.
И я верю, люди православные, и чувствую сердцем, что среди нас, - здесь сейчас стоящих, готовит Господь для последней битвы и священномучеников, и мучеников, и исповедников, и прочих воинов, которые не посрамят веру Православную и славную память наших предков. Как не посрамил её святой благоверный князь Димитрий Донской со своим христианским воинством на поле Куликовом.
Аминь!
II часть